Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

— Ладно. Давай, начинай. Уже первый час. Бен повернулся ктокарному станку, потом помедлил.

— Если подождешь полчасика, дам тебе с собой полдюжиныкольев.

Джимми после короткой паузы опустил глаза:

— Э-э.., я думаю, завтра.., завтра было бы…

— Лады, — сказал Бен. — Иди. Слушай, почему бы тебе невернуться часам к трем? К тому времени в школе станет достаточно тихо, и мысможем разузнать, что там.

— Хорошо.

Джимми вышел за пределы рабочей зоны Питри и двинулся клестнице. Что-то — обрывок мысли или, может быть, наитие — заставило егообернуться. На другом конце подвала он увидел Бена, работавшего в ярком светевисящих аккуратным рядком ламп.

Что-то... но оно пропало.

Джимми вернулся.

Бен вырубил станок и поглядел на товарища.

— Что-нибудь еще?

— Ага, — сказал Джимми. — Вертится на кончике языка, адальше — никак.

Бен поднял брови.

— Я оглянулся с лестницы, увидел тебя, и что-то щелкнуло вголове. А теперь ушло.

— Важное?

— Не знаю.

Джимми бесцельно повозил ногами, ему хотелось, чтобы мысльвернулась — она была как-то связана с картиной, какую являл Бен, склоненный всвете ярких ламп над токарным станком, — но тщетно. Чем больше он думал обэтом, тем дальше оно ускользало.

Джимми стал подниматься по лестнице, но еще раз задержался иоглянулся. Картина была мучительно знакомой, но не давалась. Он прошел черезкухню, вышел из дома и направился к машине. Дождь уже не лил, а моросил.

37

Машина Роя Макдугалла стояла на подъезде к стоянке трейлерана Бенд-роуд. Увидев ее там в будний день, Джимми волей-неволей заподозрилсамое худшее.

Они с Марком вылезли из бьюика. Джимми нес черную сумку. Ониподнялись по ступенькам и молодой человек нажал кнопку звонка, но тот несработал. Джимми постучал. На стук никто не отозвался ни в вагончикеМакдугаллов, ни у соседей, двадцатью ярдами ниже по дороге. Там на подъезднойдороге тоже стояла машина.

Джимми попробовал аварийный выход. Заперто.

— В машине на заднем сиденье молоток, — сказал он.

Марк принес. Джимми разбил стекло аварийного выхода возлеручки, просунул руку внутрь и щелкнул задвижкой. Внутренняя дверь оказаласьнезаперта, и они вошли.

Мигом распознав запах, Джимми почувствовал, как сжимаютсяноздри, пытаясь не впускать этот смрад, не такой сильный, как в подвале домаМарстена, но по сути столь же противный — запах гнили и мертвечины. Вонялосыростью и тухлятиной. Джимми обнаружил, что вспоминает, как в детстве во времявесенних каникул отправился на велике с приятелями собирать вылезшие из-подрастаявшего снега бутылки из-под пива и лимонада. В одной из бутылок (из-подапельсиновой шипучки) он увидел разложившийся трупик полевки, котораяпозарилась на сладкое и потом не сумела выбраться. Нечаянно нюхнув, Джиммисразу отвернулся и его стошнило. Здешняя вонь была такой же убойной — смесьтошнотворно-сладкого с тухло-кислым, которая бешено ферментировалась. Онпочувствовал, что желудок подкатывает к горлу.

— Они где-то здесь, — сказал Марк.

Они методично взялись прочесывать дом — кухня, столовая,гостиная, обе спальни, — открывая по дороге шкафы. Джимми думал, что оничто-нибудь найдут в гардеробе большой спальни, но там оказалась лишь кучканестиранной одежды.

— Подвала нет? — спросил Марк.

— Нет, но, может быть, есть место, куда заползти.

Они обошли фургон и увидели вделанную в дешевый цементныйфундамент трейлера небольшую дверку, открывающуюся внутрь. На ней висел старыйамбарный замок. Джимми сбил его пятью сильными ударами молотка, толкнулполулюк, тот открылся и на них накатила полновесная волна смрада.

— Они тут, — сказал Марк.

Заглянув внутрь, Джимми разглядел три пары ступней,напомнивших лежащие на поле битвы трупы. Одна пара ног была обута в рабочиебашмаки, другая — в вязаные домашние тапочки, а третья пара поистине крохотныхножек — босая.

«Семейный портрет, — мелькнула у Джимми сумасшедшая мысль. —«Читательский дайджест», где же ты, когда ты нам нужен?»

Его накрыла волна нереальности. «Дитенок, — подумал он. —Как же нам так обойтись с малышом?».

Пометив люк черным восковым карандашом, Джимми поднялсломанный замок.

— Пошли к следующей двери, — сказал он.

— Подождите, — сказал Марк. — Дайте, я вытащу одного наружу.

— Вытащишь?.. Зачем?

— Вдруг дневной свет их убьет, — объяснил мальчик. — И непридется делать это кольями. Это обнадежило Джимми.

— Ага, ладно. Которого?

— Только не малыша, — немедленно сказал Марк. — Дядьку.Поймаете его за ногу.

— Хорошо, — согласился Джимми. Во рту пересохло. Онсглотнул, и в горле пискнуло.

То, что последовало, оказалось просто невыносимым. СтоилоРою Макдугаллу целиком оказаться на свету, он заворочался, как потревоженный восне человек. Кожа пожелтела, обвисла, покрылась влажной испариной. Глазныеяблоки под тонкой кожей сомкнутых век закатились. Ноги медленно, соннозадрыгались в сырой опавшей листве. Верхняя губа поджалась, показав клыки, неуступавшие по величине клыкам большой собаки, немецкой овчарки или колли. Рукимедленно затрепыхались в воздухе, одна мазнула рубашку Марка, и мальчик скриком омерзения рванулся в сторону, большой собаки, немецкой овчарки иликолли. Руки медленно затрепыхались в воздухе, одна мазнула рубашку Марка, имальчик с криком омерзения рванулся в сторону.

Рой перевернулся на живот и медленно, горбясь, пополз обратно.Руки, колени, лицо оставляли на мягком от дождя перегное канавки. Джиммизаметил, что прерывистое дыхание по типу Чейн-Стокса, начавшееся, как только натело упал свет, прекратилось, стоило Макдугаллу полностью оказаться в тени. Каки выделение влаги. Добравшись до своего прежнего лежбища, Макдугаллперевернулся и замер.

— Закройте, — задушенным голосом сказал Марк. — Пожалуйста,закройте.

Джимми затворил люк и, насколько удалось, приладил сбитыймолотком замок на место. Перед глазами стояла картина: тело Макдугалла с трудомпробирается по сырым гнилым листьям, как сонная змея. Джимми казалось, чтовремя, когда эта картина будет храниться у него на задворках памяти, никогда ненаступит. Даже проживи он до ста лет.